Читать интересную книгу Владимир Ост. Роман - Сергей Нагаев

– Извините, а вам не кажется, что здесь могли бы быть картины повеселее? В таком заведении, как ваше, наоборот бы надо какой-нибудь лес с речкой повесить, или вазу с цветами…

Владимир жестом пригласил женщину критически посмотреть на жуткое полотно. Однако та посмотрела только на самого Осташова, а переводить взгляд на картину, видимо, давно уже опостылевшую ей, не стала. Она вздохнула и вновь обратилась к лежащему перед ней на столе непомерно иллюстрированному журналу мод.

– Что пациенты дарят, то и вешаем, – сказала она тоном, каким в учреждениях просят посторонних не мешать работать. – А вы что хотели?

«Так и знал, что этот Иероним Иваныч Босхов состоит здесь на учете», – подумал об авторе картины Владимир.

Он вышел из диспансера и закурил на крылечке. При этом Осташов вспомнил свое решение бросить курить и подумал: «Да какого черта?! Я могу бросить в любой момент – это главное. Так что сейчас могу курить, сколько влезет. А брошу – потом, когда захочу».

День складывался, как нельзя лучше. Справки получены, Камиль Петрович показал себя с самой лучшей стороны и был явно не из мошенников, в чем и требовалось убедиться. Все шло, как по маслу. Осташов определенно входил во вкус риэлтерской работы, и она все больше нравилась ему.

«Что дальше? – Бодро задал он себе мысленный вопрос и сам же мысленно на него ответил: – Дальше мне надо домой, немного поспать и – на пикник, в Красково. Интересно, а Букер на этот – как его? – на тимбилдинг приедет?» Ответа у Владимира не было, а строить предположения он не стал.

* * *

Между тем, именно в этот момент, находясь в совершенно другой части города, на кухне своей квартиры, гендиректор фирмы «Граунд+» Константин Иванович Букорев (или Букер, как его называли за спиной сотрудники фирмы) раздраженно сказал:

– Нет, я не поеду на этот… гм-гм… тимбилдинг!

Константин Иванович отодвинул от себя пустую тарелку, рукой отмел к тарелке крошки с кружевной скатерти, посмотрел, чисто ли стало место, которое он подмел метелкой ладони, и поставил на это место левый локоть, облаченный в синий рукав, – Букорев был в прекрасном, переливающемся глубью синевы костюме и синем же атласном галстуке.

– И ты, Галя, – продолжил Букорев, – знала, что мне с самого начала не нравилась эта твоя идея с выездом всей фирмы на природу!

– Но ты же согласился со мной! – парировала жена Галина, которая стояла в длинном домашнем халате у раковины и нервно мыла посуду, встряхивая роскошными черными волосами, накрученными на красные бигуди. – Ты же согласился, что это хорошая идея. Что ты приедешь туда со мной, и сотрудники тоже приедут с женами и мужьями. И отношения на фирме поднимутся после такого общения на другой уровень. Не зря же говорят, что семья – ячейка! Ячейка общества!

– Но не ячейка в банке!

Вымытая, сияющая стальным боком кастрюля с грохотом опустилась на газовую плиту.

– А теперь вдруг, когда ты сам же все организовал, ни с того ни с сего – «не поеду»!

– Начиталась иностранных книг! Лизинг-франчайзинг, дилеры-шмилеры… гм-гм… Если хочешь знать, у нас тут не Европа. И даже не Азия! Здесь Россия! Здесь всегда была и всегда будет жопа! Здесь никакие пьянки на работе специально организовывать не надо. Они и так происходят. И руководство в них участия принимать не должно. Чтобы не терять авторитет перед подчиненными. Но ты же меня никогда не слушаешь! Ты мне все-таки пропихнула… гм-гм… эту свою идею, и я, как дурак, согласился на нее. Да, конечно, я сам дал команду и сам приказал там все организовать. Но теперь принимать участие в этом не буду. Потому что у меня деловые встречи. У меня нет времени на распивание пива с какими-то… гм-гм… сотрудниками. Я их, может, завтра уволю, а на их место наберу других. Какого черта мне с ними якшаться?!

– Ты раньше со мной так не ругался.

– И ты раньше не лезла в мои дела. И не контролировала меня: когда ушел, когда пришел, где был, почему не позвонил.

– Что ты выдумываешь? Никто тебя не контролирует. Ты сам в последнее время через день приходишь заполночь. Я что, не имею права спросить, где ты бываешь?

– Так, хватит. Я пошел. И приду поздно! Где буду? На переговорах, в ресторане, или еще где-то, где у нормальных людей всегда проходят переговоры. Понятно? А ты, если хочешь, ехай… гм-гм… без меня на тимбилдинг. Я тебе не запрещаю. Пожалуйста, езжай. Будешь там представителем гендиректора.

– Ну и поеду!

– Давай-давай! Проветришь голову. А заодно увидишь своими глазами, чем такие идеи заканчиваются. Все, пока.

Букорев вышел из кухни. Через несколько секунд хлопнула входная дверь.

Галина села за стол и всплакнула.

Немного успокоившись, она подтянула к себе стоявший на столе телефонный аппарат и набрала номер.

Галина звонила своей подруге Светлане, с которой некоторое время назад случайно познакомилась в парикмахерской (та жила неподалеку, в Сокольниках). Светлана была значительно старше Галины, но духом обладала молодым и студенчески беззаботным. Житье-бытье она устроила так: единственного, уже совершеннолетнего сына держала на расстоянии (паренек обретался у ее матери и, соответственно, своей бабушки, в противоположном конце города), а себе Светлана обеспечила веселое одиночество в однокомнатной квартире, где ничто не мешало разнообразить досуг частой сменой любовников.

Как женщина давно разведенная деньги она привыкла зарабатывать самостоятельно. Последний год Светлана трудилась в туристическом агентстве. Там же в основном знакомилась и со своими будущими кавалерами, которые, так уж получалось, по большей части оказывались людьми небедными и нескупыми и частенько баловали ее подарками. А иногда и деньжатами.

По телефону подруги побеседовали коротенько, зацепившись языками всего на час.

Галина изложила только что состоявшийся разговор с мужем и оценила эту перебранку почти как катастрофу. И заявила, что ни на какой пикник не поедет. Светлана же, напротив, нашла ситуацию вполне позитивной. Она полагала, что ничего плохого не произошло. По мнению подруги, в отношениях с мужем у Галины все складывается именно так, как и должно складываться.

Каков, собственно, итог ссоры? Муж послал ее погулять. Так? Так! Ну, стало быть, надо этим воспользоваться! Ведь если он разрешает ей развлекаться отдельно, без него, и даже как бы подталкивает к этому, значит, и сам позволяет себе кое-что лишнее. Зачем же теряться? Чтобы потом, когда у него обнаружится другая женщина, рвать на себе волосы из-за того, что потеряла время на этого прощелыгу? Честной женщине никогда нелишне иметь запасной вариант.

Следует заметить, Галина уже привыкла к тому, что в глазах Светланы все мужья – проходимцы, у которых на уме лишь одно: как бы налево сходить. Но сейчас Галина впервые подумала, что, пожалуй, нельзя исключать, что подруга права.

– Там мужчины-то у вас молодые будут? – спросила в конце разговора Светлана.

– Костя говорил, что у них на фирме средний возраст где-то двадцать пять, что ли, лет. Или около того, точно не помню.

– Жалко, что мне с тобой нельзя поехать. А то мне мои старперы что-то как-то поднадоели. Хочется какого-нибудь, эх, соколика! Чтоб помоложе был, и чтоб не смотрел постоянно на часы, не пора ли к женушке бежать. Я тебе плохого не посоветую. Не будь раззявой, не теряйся там. Сними себе кого-нибудь. Сама увидишь, сразу мир станет другим.

– Нет, Светик, мне этого не надо, у меня муж есть. Я хочу поехать в Красково ради дела.

Глава 12. Тайный знак

Глаза Осташова выражали скуку. Скуку и смирение с ней. На лбу его проступил бисер пота. Владимир стоял спиной к стене в тамбуре пригородного электропоезда, одолеваемый невероятной духотой, которая образовалась в вагонном предбаннике из-за июньской жары снаружи, а также оттого, что внутри яблоку негде было упасть.

Поезд, дергаясь, постепенно замедлял ход.

С каждым резким притормаживанием толпа давала сильный крен в сторону той стены, у которой стоял Владимир, и лишь после всеобщего кряхтения и перетаптывания вся масса возвращалась в прежнюю, вертикальную позицию. Тогда Осташов мог относительно свободно дышать и не отворачивать лицо из опаски, что огромный рюкзак ближайшего соседа поцарапает ему нос.

– Станция «Красково», – прохрипели динамики голосом, исполненным отвращения и презрения.

Читатель! Вот это прелюбопытная, между прочим, подробность российской жизни. Трудно понять, отчего, но дело обстоит именно так: поголовно все водители поколесно всех средств общественного транспорта сообщают названия предстоящих остановок, как правило, именно таким, бесконечно надменным и брезгливым тоном.

По этому поводу мне вспоминается один мой знакомый – преподаватель физики.